Ксения Ефремова | Финский симфонист на встрече с МолОтом
Перед концертом, состоявшимся 4 февраля в Большом зале Консерватории, Лейф Сегерстам встретился с молодыми музыкантами из объединения МолОт.
Совсем уже немолодой композитор называл себя братом Санты Клауса и, беспрестанно шутя, рассказывал о своих первых музыкальных впечатлениях и знаменитых учителях, о работе с различными оркестрами по всему миру и своей четырехлетней внучке.
Сегерстам известен прежде всего невероятным количеством симфонических произведений — в его наследии 253 симфонии, предназначенные для исполнения оркестром без дирижера. По словам самого композитора, его партитурам свойственна некоторая импровизационность: тактовых черт нет, а временные указания и обозначения длительностей очень приблизительны, и музыканты сами решают, когда вступать.
Все же идея исполнения симфонических произведений без дирижера поначалу была принята с недоверием, и для первой записи на шведском радио композитору пришлось расставить тактовые черты и придумать некие обозначения, чтобы продирижировать оркестром.
На его симфоническое творчество сильно повлияла одночастная Седьмая симфония Сибелиуса.
— Но прежде чем услышать ее, я уже написал сто с лишним симфоний, — заверил Сегерстам. — Может я слишком рано начал? Только тогда, услышав Сибелиуса, я осознал, что симфония должна быть единым целым, то есть не делиться на части.
Говоря о композиторах ХХ века, Лейф Сегерстам назвал музыку Шёнберга и его последователей «ни капли не мелодичной и не музыкой вовсе», а о своих произведениях сказал: «Ничего особенного, я просто слышу музыку, она у меня в голове».
Он сравнил взаимоотношения инструментов оркестра с принципом выживания в дикой природе: как маленькие животные не пойдут к водоему, если там лев, так и гобою нет смысла вступать, когда тромбоны звучат фортиссимо.
Композитор то и дело переходил с английского на язык музыки, не требующий перевода: что-то напевал и настукивал, широко жестикулировал, заставлял всех импровизировать вместе с ним, а в конце встречи исполнил на рояле «Семь вопросов в бесконечность» — свое загадочное произведение, не ноты, а схему которого он подарил каждому.
Кажется, он мог бы говорить о музыке безостановочно — огромные напольные часы Союза композиторов только и успевали отбивать каждые полчаса.
Автор — Ксения Ефремова, студентка I курса Московской консерватории, член МолОта
Комментарии